В наступавшую советскую эпоху Владимир Маяковский задиристо крикнул солнцу: «Слазь!Довольно шляться в пекло... чем так, без дела заходить. ко мне на чай за¬шло бы!» В ответ услышал, как солнце «заговорило басом: «Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня ? Чаи гони, гони, поэт, варенье!»
Б.Л. Пастернак в своем удивительно нежном искреннем стихотворении «Рассвет» начала советской эпохи признается, что хочет к людям, в толпу, в их утреннее оживление, поясняя:
- — Не надо бы и крылышек,
Кабы нам только хлебушка По полупуду в день, —
И так бы мы Русь матушку Ногами перемеряли!—
Сказал угрюмый Пров.
— Да по ведру бы водочки,
Прибавили охочие
До водки братья Губины,
Иван и Митродор.
— Да утром бы огурчиков Соленых по десяточку, —
Шутили мужики.
— А в полдень бы по жбанчику Холодного кваску.
— А вечером по чайничку Горячего чайку...
Россияне полюбили «гонять чаи» не за пустым столом.
Доктор Старцев в рассказе Чехова «Ионыч» помнил в гостеприимном доме Туркиных не только миловидную Екатерину Ивановну, но и стол, за которым «пили чай с вареньем, с медом, с конфетами и с очень вкусными печеньями, которые таяли во рту...»
Здесь кстати упомянуть, с чем любили пить на Руси чай, который, разумеется, был главным в застолье. Листаем знаменитую книгу Елены Молоховец «Подарок молодым хозяйкам, или Средство к уменьшению расходов», ставшей популярной в конце XIX в.: «Лучшие сорта чая считаются у нас Кяхтинской фирмы Корещенка, Перлова, Боткина».
А далее следуют советы (будем помнить: молодым хозяйкам с малым достатком). «На 4 человека обыкновенно заваривается чайная ложечка чая. Накрыть чайник полотенцем. Если поставить на самовар, то ненадолго. Дать настояться, но не давать чаю вскипеть, иначе потеряет вкус и аромат.
Чай пьют с сырыми сливками и сырым молоком, или с лимоном, вареньем, фруктовым сахаром, с клюквенным морсом, с вином, ромом...»
Елена Молоховец считала, что чаепитие — это событие, торжественная церемония и, следовательно, к чаю нужно подать много угощений: «сухарей, кренделей и прочего мелкого печенья к чаю», «подковки в чаю», «плетенки к чаю», «булочки пресные к чаю», «крендельки рассыпчатые к чаю», «оглазированное пирожное на дрожжах к чаю», «египетские квадратики» и многое другое. Все это требовалось испечь или купить. Притом купить рекомендованный чай. А чай был тогда очень дорог, и одна чайная ложечка чая в заварку «на 4 человека» - крайне скромная, но вполне объяснимая норма того времени.
Последовавшие годы XX столетия не позволили увеличивать такие нормы. Революции, Гражданская война и разруха в стране надолго лишили россиян радости доброй чашки ароматного крепкого чая. «Буржуйским пережитком прошлого» выглядел пассаж из романа «Белая гвардия», написанного М.А. Булгаковым в конце 20-х годов:
«В молчании вернулись в столовую. Гитара мрачно молчит. Николка из кухни тащит самовар, и тот поет зловеще и плюется. На столе чашки с нежными цветами снаружи и золотые внутри, особенные, в виде фигурных колонок. При матери, Анне Владимировне, это был празднич-ный сервиз в семействе, а теперь у детей пошел на каждый день. Скатерть, несмотря на пушки и на все это томление, тревогу и чепуху, бела и крахмальна...»
А далее в стране последовали коллективизация, когда у кулаков забирали вместе со всем имуществом и семейные самовары, индустриализация, арестантские Беломор-канал и Волга—Донской канал, где было не до чая, и — война, тяжелейшая война с фашистами за само выживание нации. Чай был редкой радостью. Чаше слабенькой заваркой какого-нибудь чая всего лишь подкрашивали кипяток в кружке.
И все же вера в могучие силы чая не меркла.
