Русские классики о чае

Многое можно узнать о русском чаепитии из классики русской литературы.

Читаем у А.С. Пушкина в романе «Евгений Онегин» строки о том, как Татьяна Ларина пишет письмо-признание Евгению Онегину...

Она зари не замечает, Сидит с поникшею главой И на письмо не напирает Своей печати вырезной. Но, дверь тихонько отпирая, Уж ей Филипьевна седая Приносит на подносе чай. «Пора, дитя мое, вставай... Итак, с чашки чая начался для Татьяны день томительного ожидания. Тем временем «приехал Ольгин обожатель» и в доме Лариных накрывают стол... Смеркалось; на столе, блистая, Шипел вечерний самовар, Китайский чайник нагревая; Под ним клубился легкий пар. Разлитый Ольгиной рукою, По чашкам темною струею Уже душистый чай бежал, И сливки мальчик подавал...

В «Станционном смотрителе» мы узнаем, что первая забота героя повести, приехавшего на станцию после проливного дождя, была поскорее переодеться, вторая — спросить себе чаю... «Эй, Дуня! — закричал смотритель, — поставь самовар да сходи за сливками». При сих словах вышла из-за перегородки девочка лет четырнадцати и побежала в сени. Красота ее меня поразила...»

Л.Н. Толстой в повести «Детство» вспоминает картину утреннего чая в фамильной усадьбе. «...Матушка сидела в гостиной и разливала чай; одной рукой она придерживала чайник, другой — кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос. Но хотя она смотрела пристально, она не замечала этого, не замечала и того, что мы вошли...»

Читая роман «Анна Каренина», мы то и дело обнаруживаем, что почти все встречи и всякий разговор происходят за чайным столом. Достаточно напомнить один только эпизод. «...Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. .. Анна встала и подошла к Бетси. — Дайте мне чашку чая, — сказала она, останавливаясь за ее стулом. Пока княгиня Бетси наливала ей чай, Вронский подошел к Анне...»

У И.А. Гончарова в романе «Обломов» мы находим среди привычек русского человека того времени обычай ежедневного чаепития:


«...Вскоре из кухни торопливо пронес человек, нагибаясь от тяжести, огромный самовар. Начали собираться к чаю: у кого лицо измято и глаза заплыли слезами; тот належал себе красное пятно на щеке и висках; третий говорит со сна не своим голосом. Всё это сопит, охает, зевает, почесывает голову и разминается, едва приходя в себя.

Обед и сон рождали неутолимую жажду. Жажда палит горло; выпивается чашек по двенадцати чаю, но это не помогает: слышится оханье, стенанье; прибегают к брусничной, к грушевой воде, к квасу, а иные и к врачебному пособию, чтоб только залить засуху в горле...»